Глава II

Глава II. Опоки. Церковь Николы

Город Опоки был основан, по всей видимости, в 1239 г. вместе с другими «городцами» на Шелони. В летописи он впервые упоминается в 1329 г., когда псковичи здесь заключили мир с Иваном Калитой, стоявшим в Опоках с армией. Само название Опок происходит от слова «опока», что означает «известняк мелового свойства, окреплый мел»(1). Действительно, в основании опоцкого городища, так называемого «Городка», видны выходы известняковой породы. Напомним, что известен и другой город со схожим названием – Опока, который находился на Волге(2).

В 1346 г. литовский князь Ольгерд, разорявший долины Шелони и Луги, взял с Порхова и Опок «окуп». Опоки (которую летописи иногда именуют и Опока) упоминаются и в «Списке городов русских дальних и ближних» рубежа XIV-ХV вв., а в особой редакции «Списка» в Новороссийском списке IV Новгородской летописи, созданной около 1437 г., фигурирует «Опока камен». Проезжавший Опоки в 1517 г. посол Сигизмунд Гер Берштейн говорит уже о развалинах крепости: «1 апреля мы прибыли в город Порхов с каменной крепостью, расположенный на реке Шелони, а через пять миль – в селение Опока на реке Шелони близ заброшенной крепости, под которым река Удоха впадает в Шелонь»(3). В писцовой книге Шелонской пятины, составленной около 1498 г., об Опоцком погосте говорится: «на погосте великого князя дворы, что были Росткина монастыря непахотные, а оброку и за позем 5 гривен, а дворов 13″(4). Писцовые книги 1552-1553 г. упоминают ям, существовавший в Опоках до 1547 г. и затем перенесенный в Сухлово, расположенное немного ниже по течению Шелони(5).

В писцовой книге Шелонской пятины Владимира Безобразова 1576 г. Опоки описываются как погост с каменным храмом и монастырем, в котором тоже стоял каменный храм: «Погост Опоцкой. А на погосте храм Никола Чудотворец, в приделе Егорей Великий, церковь каменна. Церковного причету 4 дворы: дв. поп. Андрей Малафеев, дв. дьячёк Иванко Григорьев, дв. понамарь Злоба Малафеев, дв. проскурня Овдотья Семенова, церковные земли дер. Борок пуста, паши в поле 2 выти, а в дву по томуж, земля середня, да отхожие 3 нивки, 2 за Шелоней рекою, а одна нивка под погостом, пашут тое деревню и нивки церковники сами на собя; а та земля дана им пахати в певшие руги мест, а те нивки в тех же дву вытей. Монастырь Опоцкой, а в нем храм Илья Пророк, в приделе Благовещенье Святей Богородицы, церковь каменна. В монастыри игумен Савватей, да черный поп Васьян, да 11 старцов, слуг 7 чел., дружинников 4 человеки… Да на монастырской пашни бобыльских двоцов безпашенных 28 дворцов. И всего за Опоцким монастырем 2 деревни, а в них живущих 2 дворы, а людей в них 2 чел»(6). Как видим, бывший город уже превратился в небольшой погост с чисто церковным населением в четырех дворах, а вокруг довольно крупного монастыря (11 старцев, 7 слуг и 4 дружинника) расположился поселок зависимых бобылей из 28 дворов. Рядом с погостом упомянута деревня Заполье, название которой перейдет затем на весь погост Опоки, в то время как поселение на левом берегу Шелони у монастыря примет название Опоки: «Да на погосте в Опоках дер. Заполье, а в ней 4 дворы [...]. Да бобыльских 6 дворцов беспашенных»(7).

В писцовой книге 1584 г. наблюдаем примерно ту же картину, сходно с 1576 г. описаны храмы, те же люди живут на погосте церкви Николы. В Ильинском монастыре назван другой настоятель (Нафонайла), после разорительных походов Стефана Батория 1580-1581 г. в обители осталось 2 старца, 5 слуг и 4 дружинника, количество бобыльских дворов сократилось до 24(8).

В 1581 г. Опоки в последний раз попадают на страницы истории. С. Пиотровский, который вел дневник похода польского короля Стефана Батория, сообщает, что 28 сентября 1581 г. в лагерь короля под Псковом прибыл слуга от посла папы Римского Антония Поссевино, выполнявшего посредническую роль на переговорах Батория и Ивана Грозного. «Этот слуга рассказывает, что Поссевин в великой чести у князя (Ивана Грозного – В.С.)… Навстречу ему король посылает к замку Опокам, в 16 милях отсюда, князя Пронского, Гневоша и ротмистра Мацея Белявского с 300 отрядом конницы; мы ожидаем его через неделю; но не знаю, так ли скоро это будет»(9). Интересно, что Опоки названы замком, может быть, это значит, что на старом городище московскими властями были в начале войны устроены какие-то укрепления.

Польско-литовские военачальники расположили в Опоках отряд казаков, Опоки по ошибке названы Р. Гейденштейном Опочкой, но совершенно ясно, что это именно интересующий нас пункт: «При Опочке против Новгорода был поставлен некоторый отряд казаков, чтобы развлекать неприятеля, угоняя добычу из его земли, отчасти же, чтобы мешать подвозам и подкреплениям, если таковые будут посланы из Новгорода во Псков»(10). Еще сообщается, что канцлер Замойский послал Иордана Спытко с несколькими эскадронами конницы и приказал «расположиться в удобном по положению селе между Порховом и Новгородом… Однако еще до него опустошили здесь все находившиеся, как выше указано было, при Опочке казаки»(11).

Два раза говорит об Опоках и А. Поссевино: в письме 5 декабря 1581 г. к Л. Замойскому он пишет, что «Зебжидовский послал в Опоки по направлению к Солечу (Сольцам) конных людей, и я через различных гонцов, сообщил им, что мы находимся близ Бышковичей»(12), а в письме 11 декабря самому Стефану Баторию сообщает, что «на следующий день после моего приезда, даже не дождавшись в Опоках конного сопровождения от Вашего Величества, довольно быстро прибыли московские послы»(13).

После событий последних лет Ливонской войны Опоки почти полностью пропадают из источников, очевидно превратившись в небольшое село на большой дороге из Пскова в Новгород. По этой дороге в 1661 г. проезжал посол австрийского императора барон Мейерберг, который зарисовал вид Опок с развалинами двух каменных построек(14). На рисунке виден сельский характер застройки, среди которой возвышаются два довольно условно переданных каменных остова, по всей видимости, – руины храма Николы и монастырской церкви Ильи. Вид снят с окраины поселения, с левого берега Шелони, и потому не видна река, а руины стоят как бы на одной площадке.

Не очень ясна история мужского Ильинского Опоцкого монастыря. Впервые упоминание о монастыре встречается в писцовых книгах 1495-1505 гг.(15) Мы уже приводили сведения о монастыре в Писцовых книгах 1576 и 1584 гг., когда в обители уже существовал каменный храм с приделом Благовещения. Совершенно неясно, когда был основан монастырь в Опоках. Не проясняют этого вопроса и крайне противоречивые известия о преподобном Иоакиме Опоцком, сообщаемые историками церкви.

Почти все авторы, писавшие о преподобном Иоакиме, называли его основателем монастыря и относили его деятельность к XVI в. или рубежу XVI-ХVII вв. и указывали день его памяти – 9 сентября(16). Только в рукописных святцах, процитированных в «Псковских Епархиальных Ведомостях», об Иоакиме говорится как об игумене монастыря, а не как о его основателе, что ближе к истине, так как мы имеем сведения о существовании обители на рубеже XV-ХVI вв.(17)

Все церковные историки согласно пишут о том, что мощи святого почивают под спудом в приходской церкви на месте монастыря. Однако в настоящее время в церкви в Опоках нет никаких сведений о мощах Иоакима. Это забвение связано как с упразднением монастыря, так и с вероятным перемещением самого храма. На протяжении XVII в. мы встречаем сведения о числе дворов, принадлежащих монастырю, уже приписанному к новгородскому архиерейскому дому (12 дворов в 1653-1662 гг., 23 – в 1678 и 1700 гг.)(18). В 1687 г. (по другим сведениям – в 1686 г. или 1688 г.) по указу новгородского митрополита Корнилия монастырь был упразднен и монахи «переведены в прочие монастыри»(19).

В 1772 г. был сооружен ныне существующий каменный храм села Опоки, в котором только довольно поздняя икона с изображением Никандра Псковского и Иоакима Опоцкого напоминает о существовавшем когда-то монастыре. Это барочный ло архитектуре кирпичный храм с двумя симметрично расположенными приделами. В средней части (типа «восьмерик на четверике») расположен престол Благовещения, бывший когда-то придельным у монастырской церкви, а престол Ильи Пророка сделался придельным (симметрично ему находится придел Иоанна Предтечи)(20). Эта церковь не является единственным живым напоминанием о древности Опок, почти напротив него через Шелонь в деревне Заполье находится городище и, рядом с ним, – развалины средневекового каменного храма.

Впервые на остатки каменного храма в Опоках (Заполье) обратил внимание Н.К. Рерих, обследовавший долины Шелони и Удохи в 1899 г.: «При Опоках особых древностей не оказалось, хотя погост Опоки упоминается первый раз одновременно с Порховом под 1346 годом в числе селений, разоренных Ольгердом. На месте нынешней приходской церкви стоял прежде Ильинский монастырь, упраздненный в 1688 г. По местности ходит предание, что на кладбище где-то находится затерянный подвал и библиотека, предание основано на том, что несколько десятков лет тому назад, во время вырывания какой-то могилы, капальщики натолкнулись на неизвестный старый свод, который не были в состоянии сломать и потому снова зарыли.

Против Опочского погоста на берегу Шелони в деревне Заполье видны остатки каменной церкви. Быть может, это церковь, о которой упоминают писцовые книги 1584 г.. «Храм Николае Чудотворец… церковь каменна». Говорят, еще не так давно были видны даже оконные отверстия, но часть камня разобрали на постройку, и теперь только с трудом можно разобрать только квадратные очертания фундамента и двери. Подле церкви было кладбище; хотя в настоящее время внешность его совершенно сравнялась, но Шелонь ежегодно в полую воду выхватывает куски берега, а вместе с ним вымывает и кости. На обрыве во многих местах можно видеть кости и остатки гробовых досок»(21).

В составленных Н.Ф. Окуличем-Казариным «Материалах для археологической карты Псковской губернии» сообщается о тех же развалинах церкви Николы: «Заполье. Деревня Сухловской волости. На берегу Шелони, на надельной крестьянской земле курган. Говорят, будто здесь был прежде монастырь, разрушенный Литвой в XIII столетии. В 1888 году здесь нашли 2 церковных серебряных блюда»(22).

Сведения о городище и развалинах каменного храма в Опоках были приведены в археологическом отчете П.А. Раппопорта(23). Исследователь установил, что городище находится на правом берегу реки Шелонь, напротив современного села Опоки, лежащего на левом берегу реки: Название нынешнего населенного пункта, где расположено городище и находящиеся рядом с ним развалины каменного храма Заполье (или Заполье Зарецкое). П.А. Раппопорт отметил, что на городище найдена керамика XIII-ХV вв. и предположительно отнес основание Опок к 1239 г., когда князь Александр Невский заложил «городцы на Шелони». В 1974 г. Опоки обследовались А.Н. Кирпичниковым и Е. А. Рябининым, которые собрали на городище образцы керамики XIII-ХV вв.(24) Уже после наших исследований Опок Е.Р. Михайлова вновь обследовала древнее поселение. В 1995 г. исследовательница, не зная о результатах недавних работ, составила план городища и прилегающего селища, сделала расчистку обрыва городища и заложила небольшой шурф. По материалам этого обследования был опубликован небольшой очерк об Опоках(25).

Во время археологических работ нашего отряда в Опоках в 1990-1991 гг. был собран материал о микротопографии Опок. Современное село Опоки и стоящая напротив деревня Заполье расположены в 25 км к северо-востоку от Порхова. На правом берегу Шелони на небольшой излучине расположена деревня Заполье, окруженная с востока лесом. К югу от Заполья в Шелонь впадает Селицкий ручей, по берегам которого, по словам местных жителей, когда-то располагалось поселение.

Напротив Заполья в Шелонь впадает неширокая, но довольно полноводная река Удоха, являющаяся естественной южной границей расположенного на левом берегу Шелони села Опоки, вытянувшегося вдоль дороги Порхов-Новгород (старой дороги из Пскова в Новгород). В центре села посреди кладбища стоит уже упомянутая барочная церковь Благовещения. Примерно в 2 км к югу от Опок расположена деревня Почепово.

Городище в деревне Заполье называется местными жителями «Городок» и стоит над крутым правым берегом реки Шелонь. Городище, вытянутое вдоль реки с севера на юг, имеет почти прямоугольную форму и размеры примерно 70*40 м. С запада его территория ограничена крутым обрывом к Шелони, а с юга – обрывом к ручью. С севера границей служит не очень глубокая лощина, в которой расположен почти пересохший родник. С восточной стороны городищенский холм полого спускается к низине, на которой вырыты небольшие квадратной формы пруды – мочила для льна. Следов валов не видно, городище распахивалось до недавнего времени. Во время обследования «Городка» была найдена керамика XIII-ХVI вв. В обрезе всхолмления с севера, где местные жители берут культурный слой для огородов, видны развалы нескольких печей-каменок на основаниях из красной глины. Толщина культурного слоя достигает 1,5 м. По словам трактористов, пахавших на «Городке», у его основания с востока проходит полоса каменной кладки, которую плуг не мог пропахать. Есть некоторые основания предполагать наличие в месте остатков каменной стены, о которой косвенно упоминает один из «Списков городов русских» начала XV в.: «Опока каменъ». Однако серьезных археологических исследований укреплений городища предпринято не было, и вопрос о каменной стене остается открытым.

Культурный слой с керамикой XIII-ХVII вв. прослеживается на всхолмлении, расположенном к югу от «Городка» и отделенном от него ручьем. Культурный слой с керамикой XIII-ХVII вв. выявлен и несколько восточнее «Городка», а к северу от него на 150-200 м протянулось селище, на котором встречаются фрагменты керамики XIII-ХIV вв. Все эти участки были, по всей видимости, неукрепленным посадом Опок.
В 30 м к северу от «Городка», через лощину, расположен небольшой холм вьи до 1,5-2 м, называемый жителями «Горкой». Именно этот холм был показан в отчете П.А. Раппопорта как одноабсидная церковь. По местным преданиям здесь был храм Николы он имел деревянный верх, в «Литовское разорение» храм был сожжен. До недавнего времени на холме стоял деревянный голбец с крестом, холм был местом собрания и с жителей деревни Заполье.

Напротив церкви располагался, по словам местных жителей, старый брод через Шелонь, сейчас над этим местом перекинут подвесной мост. Современный же брод, которым пользовались, возможно, и раньше, находится напротив устья ручья у «Городца» Чуть выше устья Удохи Шелонь перегораживает полуразрушенная мельничная запруда XIX в.

На левом берегу Шелони, напротив «Горки», возвышается небольшой холм, урочище вокруг него называется «Монастырь». По всей видимости, здесь размещался Ильинский Опоцкий монастырь. На холме в 1991 г. произведена расчистка стены из извесника на известковом растворе. Толщина стены 1-1,2 м, открыт юго-восточный угол постройки. Возможно, это остатки монастырского храма. Существующий действующий храм Благовещения с приделом Ильи Пророка расположен на 100 м севернее, тоже на левом берегу.

«Горка» с руинами церкви Николы ко времени начала археологических работ в 1990 г. представляла собой следующую картину: каменистый гребень (высотой до 2 м) с севера, протянувшийся с запада на восток, небольшое всхолмление с запада и ровная площадка с юга. Такое состояние памятника, намного ухудшившееся по сравнению фиксированным фотографией из отчета П. А. Раппопорта, объясняется тем, что большая часть «Горки» срыли бульдозером в 1989 г. с целью добычи гравия для шоссе. Осталась невредимой только северная стена храма, скрытая упомянутым гребнем. С севера была задернована, а с юга обнажилась почти открытая кладка, причем как бы в разрезе была видна часть западной стены, примыкающей к северной. В южной части храма незадернованные участки позволяли угадывать абрис стен храма и придела, примыкающего к юго-восточному углу основного объема, а также контуры двух подкунонъеых столбов (юго-западного и юго-восточного).

В связи с аварийным состоянием памятника решено было начать его археологическое исследование. В 1990 г. была расчищена северная стена с внутренней, южной стены, небольшой сохранившийся участок примыкающей западной стены, а также внешние и внутренние контуры трех алтарных абсид с востока, очертания трех подкупольных столбов (северо-восточного, юго-восточного и юго-западного), а также участки южной стены храма и части стен придела.

В северной части центральной абсиды под плитой разрушенного пола был найден развал сосуда ХIII-ХIV вв. Эта находка, наряду с обнаруженным под частично сохранившимся полом в южной боковой абсиде (дьяконнике) развалом сосуда ХIII в, позволила предварительно датировать храм рубежом XIII-ХIV вв. В культурном слое в процессе расчистки подкупольных столбов также найден венчик сосуда ХIII в. Расчистка внутренней части абсид показала, что пол частично сохранился в южной части храма, а в северной и средней частях пол снят бульдозером и под дерном сразу открывался культурный слой XIII в., на котором и был поставлен храм. Уже во время работ 1990 г. стало ясно, что с юго-востока к четырехстолпному храму примыкал придел (Георгия, как следует из Переписных книг XVI в.). В том же году был расчищен внутренний абрис лучше всего сохранившейся северной стены, где были обнаружены три ниши и нижняя часть северного входа в храм.

В 1991 г. исследования храма Николы продолжались: полностью был вскрыт бесстолпный придел Георгия, расчищены контуры четвертого, северо-западного столба, в отдельных шурфах выявлены стены юго-западного, северо-западного и северо-восточного углов памятника, а также участок стены у северного входа и часть внешней поверхности северной боковой абсиды.

В результате исследований 1990-1991 гг. выяснилось, что храм поставлен на месте поселения XIII в. Фундаменты самого храма и придела заглублены в материк – плотный желтый песок. На материке лежит черный культурный слой с керамикой XIII – начала XIV в. Выше идет темно-бурый слой позднего кладбища с керамикой ХVII-ХVIII вв. по всему, кладбище у храма и даже внутри него активно функционировало уже после его разрушения, которое произошло в XVII столетии (в алтарной части придела в месте частичного разрушения пола был найден развал кубышки с зеленой поливой, характерной для этого времени). Но некоторые погребения внутри храма, вскрытые лишь частично, по всей видимости, принадлежат XIV-ХV вв., т.е. сделаны во время существования памятника (в слое погребений встречается керамика этого времени).

Фундаменты храма сложены из валунов без связующего раствора, верхний ряд валунов сверху пролит раствором. Нет никаких следов фундаментного выступа (плинта), поверхности стен устроены заподлицо с фундаментом. Фундамент состоит из двух рядов валунов, у средней, абсиды фундамент состоял из трех рядов. Валуны закладывались в небольшой фундаментный ров (глубиной до 0,5-0,6 м), видно, что этот ров впускался не только в материк, но и в культурный слой с керамикой середины ХIII в., что даёт исходную точку для датировки.

Интересно устройство фундаментной подушки у северо-западного столба храма: плитняковая кладка столба покоится на основании из крупных валунов, лежащих не на материковом песке, а на культурном слое XIII в. В уровне валунов культурный слой перекрывает прослойка красной глины – это обычный строительный прием для обеспечения гидроизоляции.

У северо-западного и юго-восточного столбов, а также в апсидах обнаружены фрагменты пола из плит на песчаной подсыпке. Такой же пол из неровных плит сохранился почти полностью в приделе с юга, его уровень практически совпадает с открытыми участками внутри основного храма. В абсиде придела пол был поднят на 10-20 см относительного пола в наосе. Следов престола в приделе не обнаружено, а в самом храме место, где располагался престол, не вскрывалось.

Стены храма, сохранившиеся на разную высоту, сложены из довольно ровных известняковых плит на жирном и плотном известковом растворе кремового цвета. Порядовка кладки соблюдается не везде, высота плит колеблется от 10 до 25 см, длина – от 30 до 50-60 см. Толщина стен основного храма 1,75 м, в приделе стены более тонкие – 1,5 м. Стены придела перевязаны со стенами основного объема, при тщательном исследовании не обнаружено никаких швов, из чего следует одновременность постройки храма и придела.

После произведенных исследований появилась возможность судить и о некоторых формах открытой постройки. Итак, перед нами четырехстолпный трехабсидный храм Николы с одноабсидным бесстолпным приделом Георгия, построенным одновременно с основным объемом. Размеры четверика церкви Николы довольно значительны: 14,5 х 14,5 м. В западной части храм немного шире, чем в восточной, так что в интерьере создавалось перспективное сокращение, подчеркивавшее глубину пространства. С востока выступают три абсиды, не образующие в плане трехлопастной кривой только потому, что средняя, более широкая абсида несколько уплощена. На северо-восточном углу имеется небольшое плечико, от которого и начинается выступ жертвенника, а на юго-восточном углу такой детали нет, поскольку в этом месте примыкает абсида придела.

Межалтарные стенки оканчиваются прямыми участками, которые немного уже столбов, что характерно для новгородской архитектуры. Четыре крупных квадратных столба (1,7-2,0 * 1,7-2,0 м) расставлены так, что боковые нефы, ширина которых примерно равна ширине столбов, не намного уже среднего нефа. Размеры подкупольного пространства, определяющие размеры среднего нефа, не слишком велики: 2,6 * 2,6 м. Расстановка всей группы столбов несимметричная: подкупольное пространство сдвинуто к востоку так, что западная треть увеличена (для сравнения – восточная треть имеет ширину 2,5 м, «трансепт» – 2,5 м, а западная треть – 3 м).

В интерьере храма на северной стене имелись три небольших ниши, находившиеся на высоте 0,5-0,7 м от уровня пола. Такие ниши обычно использовались для хранения богослужебного инвентаря и книг. В самой западной нише сохранились остатки перекрывавшего ее коробового сводика, остальные ниши тоже могли быть сводчатыми. Примерно по оси трансепта (а, значит, по оси купола) расположен северный портал, нижняя часть которого была расчищена. Ширина дверного проема 0,7 м, внутрь храма портал был обращен откосами. По аналогии с северным порталом можно предположить, что таковы же были западный и южный порталы (западный должен был располагаться посередине западного фасада, а южный размещался симметрично северному – западная стена придела расположена так, что оставляет место для помещения портала по оси подкупольного пространства).

Северный портал с внешней стороны не имел никакого обрамления, а фасады не были расчленены лопатками: на северной стене храма, сохранившейся на значительную высоту, нет следов лопаток. Кроме того, судя по тому, что на северной стене располагались нишки, окон в нижней части храма не было, и он освещался окнами в верхней части стен и в барабане. Абсиды также не имели никаких членений. Западная стена храма по толщине равна остальным, так что в ней невозможно было устроить лестницу на хоры. Раскопки не обнаружили никаких следов притвора с западной стороны церкви.

Примыкающий к юго-восточному углу и восточной трети южного фасада Георгиевский придел представлял собой небольшой бесстолпный храмик, немного вытянутый в продольном направлении (6 * 7 м). Абсида придела довольно сильно выдвинута к востоку, так, что выступает даже больше, чем средняя абсида самого храма. Внутреннее пространство придела очень мало (4,0 х 4,3 м), он, по всей видимости, не сообщался с самим храмом, а имел вход с запада (тогда дверь придела и южный портал располагались бы на одной ‘»площадке»). Фасады придела, как и фасады основного храма, не имели лопаток.

Уже беглого взгляда на открытый памятник достаточно для того, чтобы отметить его оригинальность и даже таинственность. Если археологическая датировка памятника предполагает время от конца XIII до первой половины XIV в., то эту датировку следует проверить методами истории архитектуры. То, что перед нами не домонгольский памятник, ясно уже потому, что в церкви в Опоках нет плинфы и цемяночного раствора, обязательных для всех древнерусских памятников, сооруженных до 1230-1240-х гг. Кроме того, нерасчлененные фасады, близко поставленные столбы и характер абсид в рассматриваемом храме для архитектуры Северо-Западной Руси XII – первой половины ХIII в. совершенно нехарактерны.

Это и не памятник псковской архитектуры XIV-XVI вв., где пропорции храмов, расстановка столбов и характер абсид совершенно другие. Нет возможности связать раскопанную церковь и с новгородской архитектурой XVI в., где опять возникает трехабсидность, но и планы и материал (кирпич) несут несомненный отпечаток московского влияния, которого в Опоках нет совершенно. Такой трехабсидный храм новгородской школы, выполненный к тому же в плитняковой кладке без использования кирпича, как собор Коневецкого монастыря на Ладожском озере(26), демонстрирует «ширину» внутреннего пространства, которая была сообщена новгородскому зодчеству московской архитектурой эпохи Ивана Грозного, и которой в Опоках нет.

Но в XIV-XV вв. новгородская архитектура практически не использовала трехабсидное решение алтарной части, за исключением тех случаев, когда памятники XV в. возводились на фундаментах и нижних частях стен домонгольских памятников, что было связано с идеологической направленностью «реставраций» эпохи архиепископов Евфимия II и Ионы(27). В Опоках же храм был выстроен заново, никаких предшественников у него не было.

Для того, чтобы найти приблизительную дату храма Николы, следует обратить внимание на тот момент в истории новгородской архитектуры, когда трехбсидность храмов XII в. сменилась одноабсидным решением алтаря. В начале XIII в. с появлением в Новгороде смоленских мастеров алтарная часть в целом ряде памятников получила новый характер: прямоугольное очертание жертвенника и дьяконника и одна выступающая полукруглая абсида. Такова алтарная часть церкви Параскевы Пятницы 1207 г., в которой под влиянием смоленской церкви Михаила Архангела появляется дополнительное пространство вимы, делающее храм редким представителем «сложного типа» храма столичного византийского круга(28). Упрощенное решение с одной абсидой и без вимы мы видим в новгородском храме Михаила Архангела на Прусской улице 1219-1224 гг.(29), вполне вероятен сходный характер алтарного выступа в соборе Борисоглебского монастыря в Торжке начала XIII в.(30). Одноабсидное решение алтаря в церкви Рождества Богородицы в Перыни, сооруженной уже, видимо, новгородскими мастерами, показывает проникновение такой схемы в местную школу и ее принятие местными мастерами(31).

Вместе с тем, параллельно с адаптацией смоленских форм и использованием одноабсидной схемы, мы видим и продолжение собственно новгородских традиций, выразившееся в использовании трехабсидной схемы в церкви Пантелеймонова монастыря в Новгороде (1207 г., сооружен одновременно с церковью Параскевы Пятницы на Торгу и представляет собой еще тот период, когда влияние смоленских мастеров могло и не проявляться)(32), а также в соборе Никольского монастыря в Ладоге, сооруженного уже в 30-40-е гг. XIII в.(33)

В новгородской архитектуре после ощутимого перерыва в 1250-1270-е гг. строительство возобновляется, причем почти одновременно с храмом Николы на Липне 1292 г., в котором переплетение новгородских и «смоленских» форм было дополнено еще и включением отдельных романских декоративных и конструктивных элементов(34), сооружается трехабсидная церковь Федора Стратилата на Щиркове улице (1292-1294 гг.) с широкими лопатками на фасадах(35). Композиция этого храма отнюдь не полностью следует основным чертам домонгольской церкви, стоявшей на этом месте, из чего можно сделать вывод о принятии самими мастерами трехабсидного типа, еще остававшегося в конце XIII в. в арсенале новгородских артелей.

Едва ли не в последний раз мы видим трехабсидную композицию в недавно открытом археологическими раскопками соборе Отроча монастыря в Твери, архитектура которого связана с новгородской традицией, а время постройки не совсем ясно(36). Здесь мастера уже в процессе строительства отказались от трехабсидного алтаря, заложенного ими, и возвели храм с одной полукруглой абсидой.

Несмотря на то, что датировка тверского памятника еще не совсем ясна, а его фасады без лопаток можно сравнить с новгородскими памятниками 1350-х гг. (монастырские церкви на Волотовом поле и Сковородке), сооруженными архиепископом Моисеем, вышедшим из Отроча монастыря(37), мы все же считаем возможным датировать собор Отроча монастыря в пределах второй половины – последней четверти XIII в., как это было сделано в предварительной публикации раскопок(38) и считать этот храм работой новгородских мастеров. Эта датировка основывается не только на довольно позднем житийном известии о сооружении каменного храма при великом князе тверском Ярославе Ярославиче (1247-1271 гг.)(39), но и на дальнейшем развитии архитектуры всей Северной Руси, где в новгородском зодчестве XIV в. привился одноабсидный тип храма, а в Северо-Восточной Руси в XIV-ХV вв. строились только храмы с трехабсидным алтарем.

Кроме собора Отроча монастыря, в котором трехабсидность, как уже говорилось, прямо в процессе строительства сменилась одноабсидностью, в Северо-Восточной Руси известен еще один памятник с одной выступающей скругленной абсидой: это церковь Бориса и Глеба в Ростове (1287 г.)(40). Появление в Северо-Восточной Руси в конце ХIII в. двух храмов с одноабсидным решением алтаря вызвано, на наш взгляд, влиянием новгородской архитектуры, которое вслед за тем сменилось воссозданием своей, владимиро-суздальской традиции и в раннемосковской, и в тверской, и в нижегородской архитектуре.

В самом Новгороде после неопределенности в решении алтарной части храма в конце XIII в. наступает период полного господства памятников с одним алтарным выступом. Уже в церкви Михаила Архангела на Михайлове улице в Новгороде (1300-1302 гг.) видим вытянутый в продольном направлении четверик (кстати, напоминающий четверик храма Бориса и Глеба в Ростове) и сильно выдвинутую полукруглую абсиду(41). В последующих памятниках XIV в. одноабсидный алтарь господствует безраздельно, и в церкви Благовещения на Городище 1342-1343 гг. мастера даже не принимали в расчет план и остатки стен и фундаментов трехабсидного храма начала XII в., а выстроили храм заново и, естественно, с одним алтарным полукружием(42). В памятниках новгородской архитектуры первой половины XIV в., выстроенных в Пскове и Изборске, тоже имеется всего одна абсида(43).

Нам известны только два исключения из установившегося правила: церковь Троицы на Редятине улице в Новгороде (1365 г.), где среднюю полукруглую абсиду фланкируют прямоугольные объемы(44), и собор Рождества Богородицы Снетогорского монастыря в Пскове (1310-1311 гг.), где боковые абсиды трехчастного алтаря понижены относительно среднего выступа(45). В обоих случаях обращение к трехабсидному алтарю вызвано ориентацией строителей этих храмов на домонгольские памятники: в церкви Троицы образцом послужили «смоленские» храмы на новгородской почве начала XIII в., а для Снетогорского собора был выбран в качестве образца собор Мирожского монастыря в том же Пскове. В Снетогорском монастыре основанием для выбора подобного образца могла послужить и еще неизжитая к началу XIV столетия домонгольская традиция, которую видим в Опоках и которая сменяется прямо на строительной площадке собора Отроча монастыря.

Такие памятники конца XIII века, как церковь Федора Стратилата на Щиркове улице в Новгороде и Успенский собор Отроча монастыря, являются ближайшими аналогиями храма Николы в Опоках, который археологически тоже может быть датирован этим временем. Причем по своим размерам и некоторым формам ближе всего к памятнику в Опоках стоит собор Отроча монастыря в Твери. Его первоначальная алтарная часть тремя абсидами по форме напоминает трехабсидный алтарь в Опоках, схожи были, вероятно и фасады, которые и в том, и в другом храмах не имеют лопаток. Храм в Отроче монастыре при этом чуть меньше (12,5 * 13 м при 14,5 * 14,5 в Опоках), его подкупольные столбы расставлены широко, так что подкупольное пространство было намного просторнее, чем в храме на Шелони (3,2 х 3,8 в соборе Отроча монастыря и 2,6 х 2,6 – в Опоках).

Отсутствие лопаток на фасадах церквей в Опоках (и в Отроче монастыре) требует отдельного комментария. Фасады без лопаток в новгородской архитектуре встречаются совсем не часто, что вполне понятно, поскольку этот прием хорош только для небольших храмов, где массив объема может обойтись без фасадных членений, роль которых в этом случае исполняют окна и арки завершения. Две небольших монастырских церкви, сооруженные по заказу архиепископа Моисея, – Успения на Волотовом поле (1352 г.) и Михаила Архангела на Сковородке (1355 г.) – свидетельствуют о возможности сочетания члененных фасадов с трехлопастными завершениями фасадов. Еще один новгородский храм XIV в., уже упоминавшаяся церковь Троицы на Редятине улице (1365 г.), тоже не имел лопаток на фасадах, но его завершение неизвестно.

Все указанные памятники группируются в середине столетия и, казалось бы, не позволяют датировать храм в Опоках концом XIII началом XIV вв. Но есть сведения и о более ранних памятниках с едиными фасадами, не разделенными на прясла. Не совсем понятной остается система фасадной декорации церкви Михаила Архангела на Михайлове; улице в Новгороде (1300-1302 гг.: здесь в процессе реставрации обнаружены узкие лопатки, но относятся они к храму начала XIV столетия или принадлежат храму, воздвигнутому уже в период «реставраций» архиепископа Евфимия II в 1454 г., – до сих пор не совсем ясно. Возможно, что и этот памятник первоначально не имел лопаток. В уже упоминавшемся соборе Снетогорского монастыря в Пскове (1310-1311 гг.), сооруженном новгородскими мастерами, западный фасад не имел, согласно исследованиям П.Н.Максимова, фасадных членений, хотя и завершался тремя закомарами, как и собор-предшественник(46). Наличие подобного нерасчлененного фасада в первом десятилетии XIV столетия позволяет говорить о существовании подобных фасадов и несколько ранее. К сожалению, мы не знаем, как могли завершаться фасады в Опоках и Отроче монастыре, но сочетание плоскостных фасадов и трехабсидного алтаря в первом памятнике делает, на наш взгляд, более почтительной реконструкцию с позакомарным покрытием, хотя не исключена и возможность применения трехлопастных кривых.

Все вышеизложенные факты и приведенные аналогии позволяют датировать церковь Николы в Опоках рубежом ХIII-ХIV вв. и считать его примером несколько провинциальной традиции, сочетающей домонгольские формы с постепенно оформляющимися чертами новой архитектуры, столь ярко выказавшей себя уже в церкви Николы на Липне 1292 г.

Датировка храма в Опоках временем «около 1300 г.» заставляет внимательнее присмотреться и к приделу Георгия. Придельные храмы, выделенные в отдельный объём, в новгородской архитектуре XII в. вообще не встречаются, а для Новгорода XIV-XV вв. совсем не так уж характерны. Мы можем указать на два одноабсидных придела, примкнувших к восточным углам церкви Успения на Торгу. У юго-восточного угла храма XII в. был поставлен придел Алексея Человека Божия, а у северо-восточного угла – Екатерины. Эти приделы были возведены одновременно в 1399 г., причем для придела Алексея указан заказчик – некий Иван Васильевич(47). При «реставрации» (т.е. полной перестройке с сохранением прежних форм) храма Успения на Торгу в 1457 г. приделы были возобновлены на тех же местах и, видимо, на старых основаниях, сохранены они были и при поновлении храма после пожара 1541 г.(48)

В 1411 г. архиепископ Иоанн выстроил у западного фасада новгородского Софийского собора придел Исповедников – Гурия, Самона и Авива(49). Этот небольшой бесстолпный храмик с остатками трехлопастной кривой на северном фасаде сохранился до нашего времени.

К XV в. относятся еще два сохранившихся придела: примкнувший к юго-восточному углу церкви Ильи Пророка на Славне придел Кира и Иоанна, сооруженный, по-видимому, одновременно с «реставрацией» храма в 1455 г., и придел Петра и Павла, пристроенный к северному фасаду церкви Николы Белого где-то в середине XV столетия. Из приведенной сводки вроде бы следует, что приделы в отдельных объемах не встречаются в новгородской архитектуре ранее конца XIV в. Однако придел в виде небольшой церкви имелся уже в храме Михаила Архангела на Прусской улице, возведенном в 1219-1224 гг. Летописи под 1219 г. сообщают о заложении основного храма Михаила Архангела и прибавляют: «а другую святых 3 отрок посторонь церковьцю малу, сверши ю в 4 дни»(50). Церковь Трех Отроков, упоминаемая как придел, была заново выстроена в 1402 г. посадником Кириллом Ондреяновичем: «а посадник Кюрила Ондреянович (поставиша -В.С.) 3 отрок придел у святого Михаила на Прусской улице»(51). Церковь Михаила Архангела обнаружена в процессе недавних археологических раскопок, ее строительство было осуществлено, вероятно, смоленскими мастерами(52). И, хотя придел Трех Отроков не был раскопан, мы можем предположить, что и он первоначально был сооружен в камне той же смоленской артелью.

В самом Смоленске бесстолпные придельные храмы были достаточно распространены(53). Они сооружались чаще всего у северо-восточного или юго-восточного угла основного храма, а также симметрично у этих углов. Перенесение традиции сооружения отдельных объемов для приделов из Смоленска в Новгород в начале XIII в. выглядит вполне вероятным и объясняет появление подобных композиций с несимметрично расположенным приделом (как в Опоках) и с двумя приделами по сторонам алтаря (как в церкви Успения на Торгу). Если принять версию о смоленском происхождении приделов в Новгороде, то Георгиевский придел в Опоках вполне вписывается в общую картину и не мешает датировать храм Николы рубежом XIII-ХIV вв. Напротив того, этот придел может рассматриваться как один из наиболее ранних примеров асимметричной постановки дополнительного церковного объема у главного храма. 

Храм Николы в Опоках с Георгиевским приделом выглядит удивительным свидетельством строительной деятельности новгородцев в районе, достаточно удаленном от самого Новгорода. К тому же предлагаемая для этого памятника датировка столь ранним временем заставляет еще раз остановиться на причинах его возникновения. Отмеченные в храме архаические черты можно списать на определенный провинциализм мастеров, работавших в манере, которая ближе к манере мастеров церкви Федора Стратилата на Щиркове улице, чем к стилю той артели, которая построила церковь Николы на Липне. Но храм на Шелони выстроен, по всей видимости, именно новгородскими мастерами, поскольку предположить появление отдельной, самостоятельной артели на Шелони совершенно невозможно. Но мастера опоцкой церкви могли работать в местном материале, обладали своими особенными приемами и поэтому могли остаться работать в этом районе, если бы для них нашлись заказы.

Нет достаточных оснований для атрибуции собора Снетогорского монастыря в Пскове 1310-1311 гг. как произведения тех же мастеров, но полностью исключить возможность перехода мастеров с Шелони в соседний Псков невозможно. В Пскове в начале XIV в. наблюдается прерывистая, «строчная» строительная активность, когда постройки возникают в каком-то году и строительство на время прекращается. Мы уже предполагали, что в это время в Псков прибывали отдельные новгородские артели, осуществлявшие заказанные работы и отбывавшие назад(54). Схожая техника кладки, а также архаические черты в соборе Снетогорского монастыря, позволяет с достаточно большой осторожностью предположить, что строительство храма в Опоках, стены посадника Бориса 1309 г. в Пскове и собора Снетогорского монастыря могли осуществлять одни и те же мастера: новгородские каменщики, работавшие на Шелони и в Пскове. Эти же мастера могли соорудить в 1297 г. каменную крепость в Копорье(55).

Если мы примем такое предположение, то сможем представить себе некую артель, работающую на рубеже ХIII-ХIV вв. в западной части Новгородской земли и выполняющую заказы новгородского правительства и местных властей (как во Пскове). Храм в Опоках также был построен, по всей видимости, по заказу новгородского правительства или по заказу властей на Шелони. Появление в Опоках каменного храма в столь раннее время можно объяснить тем, что до 1387 г. Опоки являлись фактической столицей Шелонскои земли, что оправдывалось стратегическим положением города на торговых и военных путях.

Некоторое удивление может вызвать само местоположение храма Николы: городской собор, каким он, по-видимому, являлся, стоит вне укрепленного центра города, «Городка». Примеров подобного соотношения каменного храма и крепости в Новгородской и Псковской землях мы не знаем, хотя каменные храмы на неукрепленных посадах известны в Ладоге и Русе (Старой Руссе). Расположение каменного храма вне укреплений известно также в Новогрудке (церковь Бориса и Глеба)(56). В Псковской земле в Дубкове деревянная церковь располагалась на посаде, а во Владимирце один деревянный храм в укрепленной части, а другой – на посаде(57). Храм стоял вне укрепленного городка и в новгородских Молвотицах(58).

Церковь Николы в Опоках не является единичным памятником новгородской архитектуры рубежа XIII-ХIV вв. на Шелони. Другие исследованные памятники позволяют говорить о том, что сооружение храма в Опоках дало толчок дальнейшему каменному храмовому строительству в богатой Шелонской земле.

© 2011 Храм Благовещения Божией Матери Suffusion theme by Sayontan Sinha